Русское общество и охрана памятников культуры с Х по XIX вв.

Введение

Бытует мнение, что памятники разрушают при низком уровне культуры и охраняют - при высоком. Обычно тут цитируют Пушкина: «Уважение к минувшему - вот черта, отличающая образованность от дикости». В действительности дело обстоит не так просто. Первобытный человек редко наносил ущерб остаткам прошлого. Он боялся разгневать мертвых или бо­гов, а поселки и земледельческие работы на заре истории были такими, что ни то, ни другое не представляло угрозы для памятников. Разумеется, то понимание охраны произве­дений искусства и национальных реликвий, которое сущест­вует сейчас, возникло совсем недавно. Но уже столетия тому назад многие древности оберегали от разрушения, а нанесение им вреда считалось преступлением. Речь идет о древностях, превращенных в святыни.

 Цель нашей работы: 1)рассмотреть проблемы охраны культурного наследия в Римской империи;

  2)отношение к культурным памятникам во времена Французской революции;

3)рассмотрим отношение православия к историческим памятникам; 4)значение реформ Петра I в охране памятников истории;

5)рассмотреть отношение к историческим памятникам после правления Петра I;

Структурно наша работа состоит из введения, двух вопросов, заключения и списка литературы.  

1. Охрана культурного наследия в истории развития человечества

1.1. Культ археологических памятников у народов Сибири

Исследователи XVIII—XIX вв. неоднократно отмечали подлинный культ каменных изваяний, наскальных изобра­жений, надмогильных сооружений и других археологических памятников у разных народов Сибири. В 1722 г. Мессершмидт был свидетелем поклонения хакасов у изваяний на р. Есь. Каждый его спутник трижды объехал на коне наи­более почитаемую каменную бабу, а потом положил перед ней жертвенную пищу. Судя по зарисовкам Мессершмидта, хакасы возносили свои молитвы статуе бронзового века. Видимо, поклонения совершались здесь по меньшей мере четыре тысячи лет подряд.

По словам авторов конца XIX в., около рисунков на скалах по берегам Байкала буряты «приносят жертвы, кла­дут деньги, брызгают тарасун, освящаются при приближении, как при обращении с самыми священными предметами». Петроглифы Забайкалья созданы на рубеже бронзового и железного веков. Как и в случае, описанном Мессершмидтом, прямого отношения к современным народам Сибири эти памятники не имеют.

Наконец, говоря о сибирских курганах, академик Гмелин в середине XVIII столетия особо подчеркивал «некое свя­щенное благоговение к мертвым» у местных народностей. «Хотя они и знают, что из могил их предков уже выкопано много сокровищ, однако же не слышно, чтобы кому из них пришла охота разбогатеть таким образом» . В 1847 г. хакасы рассказывали М. А. Кастрену о том, как Паллас вызвал скотский падеж, разрыв в 1772 г. несколько насы­пей.

То же можно было наблюдать в XIX в. на Кавказе. Ос­нователь Краснодарского музея Е. Д. Фелипын писал в 1879 г.: «Горцы, предшественники наши в Закубанском крае, относятся вообще с большим уважением к памятникам ста­рины, в чем бы они ни заключались. К сожалению, кубан­ские казаки, унаследовав их места, не подражают этой пох­вальной черте горцев». Что Фелицын был прав, лучше всего подтверждают сведения о дольменах — каменных пог­ребальных домиках, построенных во II тысячелетии до н. э. Сто лет назад заселявшие Северо-Западный Кавказ казаки видели множество совершенно целых дольменов. У адыгей­цев было поверье, что разрушение древних склепов повле­чет за собой мор и несчастья.

Явление, отмеченное выше применительно к народам Сибири и Кавказа, было свойственно и русским в период средневековья: древности, считавшиеся святынями, почита­лись и оберегались.

Курганы в Центральной России никогда не бывают ограб­лены. Люди, в поисках золота разрывавшие сибирские на­сыпи, не трогали могил на своей коренной территории.

В Поднепровье и Поднестровье и в заселенных позднее более северных районах славяне унаследовали от первобыт­ной эпохи языческие культовые места. Постепенно церковь их христианизировала. В Почаевской лавре богомольцы поклонялись камню со «стопой Богородицы» ³⁵. Неподалеку от Кирилло-Белозерского монастыря над другим камнем построили часовню. Монахи уверяли, что на нем остался след святого Кирилла э". Известно еще более десятка «камней-следовиков», которые связывают то с Параскевой Пят­ницей, то со святым Зосимой, то с Ильей, то с Николой. Такие плиты с овальными углублениями, иногда естествен­ными, иногда искусственными, почитали еще в эпоху брон­зы. Именно к этому периоду относятся петроглифы с изоб­ражениями стоп, изученные археологами в Крыму, При­азовье и Карелии. Уже Геродоту показывали «у реки Тираса [Днестра]... отпечаток ступни Геракла в скале. Он похож на след человека, но в длину имеет два локтя».

1.2. Сохранение исторических реликвий в Римской империи

Так было не только в Сибири и на Кавказе, а во всех частях Света. Картина меняется в эпоху цивилизации. На­чинается интенсивная распашка. Строятся города, каналы. Следы былого оказываются при этом помехой. Конечно, одновременно с утратой старых появляются новые ценности, но беда в том, что сокровища культуры часто гибнут зря, нелепо, бессмысленно.

Важность сохранения исторических реликвий осознали не сразу, но все же довольно рано. Уже в 457 г. император Майориан издал эдикт, ограждавший римскую архитектуру от охотников за хорошо отесанным камнем. «Под предлогом общественной необходимости,— читаем в эдикте,— преступно разрушаются древние здания, составляющие украшение вечного города. С целью создать малое уничтожают вели­кое..., безнаказанно разбирают на материал памятники ве­ликого прошлого, хотя любовь к отечеству должна была бы подсказать населению заботу о них. Повелеваем, чтобы все здания, воздвигнутые древними, оставались неприкос­новенными. Судья, допустивший малейшее умышленное раз­рушение памятника, будет подвергнут штрафу».

Девятьсот лет спустя Петрарка столь же горячо осуж­дал неаполитанцев, растаскивавших римские руины. Каким бы красивым ни стал Неаполь, его жители не вправе смот­реть на Рим, словно на свой карьер или каменоломню. Еще через 100 лет Леон Баттиста Альберти писал о том же Риме: «Остались и древние образцы вещей, из которых так же, как от лучших наставников, многому можно нау­читься. И не без слез видел я, как они день ото дня раз­рушаются. А те, кто строили в наши времена, прельщались скорее новыми безумствами суетности, чем прекраснейшими чертами прославленных произведений». Гибель античных памятников Рима волновала и Рафаэля, жаловавшегося на это папе Льву Х в 1519 г.

1.3. Французская революция и проблемы охраны культурных памятников

Никола Пуссен говорил о французах: «У нашей нации небрежность и недостаток любви к прекрасным произведе­ниям так велики, что едва таковые создаются, как на них уже не обращают внимание и, наоборот, часто находят удо­вольствие в том, чтобы их разрушить» ". Оноре Бальзак оплакивал утрату художественных сокровищ в годы револю­ции - в конце XVIII в. - и в период оскудения провин­циального дворянства - в начале XIX в. Иногда потери были вызваны случайными обстоятельствами, иногда — же­ланием избавиться от воспоминаний о прошлом. Участник Французской революции Пьер Сильван Марешаль заявлял в сочинении «Пифагоровы законы»: «Пусть погибнут, если это необходимо, все искусства, только бы для нас осталось подлинное равенство» ". И эти слова воплощались в дейст­вия. Укажу хотя бы на разрушенный в те годы комплекс зданий аббатства Клюни, возникшего в Х в." В дни Париж­ской коммуны свергли Вандомскую колонну, снесли дворец Тюильри, подумывали, не взорвать ли собор Парижской Богоматери.

Во французских сочинениях конца XVIII в. о готике твердили с удивительным упорством: «нелепость, не имею­щая отношения к искусству», «несносно как для глаза, так и для понимания», «стиль вандалов, фантастическая смесь грубости и мелочной отделки» (последние слова при­надлежат Вольтеру) . В печати предлагали снести готи­ческие соборы. На салоне 1800 г. фигурировал проект:«Разрушение готической церкви при помощи огня, путем подкапывания столбов у их основания и закладывания под них кусков сухого дерева... Здание рушится менее чем в 10 минут». Столь же враждебен был классицизм к живопи­си фламандской и голландской школы. На рубеже XVIII и XIX вв. члены Художественного общества настаивали на «чистке музея от предметов, недостойных быть в его сте­нах», и уничтожении картин, неподходящих под каноны классицизма.

2. Русское общество и проблема охраны памятников культуры и старины

 2.1. Отношение православия к памятникам истории и архитектуры

Если обратиться к средневековым русским храмам, то, разумеется, надзор за этими памятниками архитектуры, осуществлявшийся духовенством и верующими, был далек от нынешних требований. Церкви часто перестраивались, и тем самым их древние формы искажались. Однако всюду заботились о целости и внешнем виде построек. Иногда же проводилась и настоящая реставрация.

В XV в. в Юрьеве-Польском рухнул Георгиевский собор 1234 г. Московскому зодчему В. Д. Ермолину поручили восстановить его первоначальный облик. В своей «Ермолин­ской летописи» он записал под 1471 г.: «Во граде Юрьеве в Полском бывала церковь камена святый Георгий, а при­дел святая Троица, а резаны на камени все, и розвалисявси до земли; повелением князя великого Василеи Дмитриевь те церкви собрал вси изпова и поставил, как преж­де».

То же можно сказать и о некоторых памятниках древне­го быта. Когда в 1203 г. половцы захватили Киев, они ограбили Софийский собор и похитили «порты» блаженных первых князей, еже бяху повещали в церквах святых па память собе». В ризнице Новгородской Софии хранились посох и облачение епископа Ники­ты XII в., в Троицком соборе Пскова — мечи XIV столетия, приписывавшиеся князьям Довмонту и Всеволоду Мсти-славичу. В вятском с. Улеша в церкви держали камен­ный молоток. Им прибивали гвозди в престол при освяще­нии нового придела. В Успенском соборе во Владимире была другая достопримечательность — «помогавшие от бо­лезней» ржавый шишак и железные стрелы. Верующие на­девали шишак на голову, брали стрелы в руки и молились об исцелении⁴⁹. Обряд чисто языческий, но православие восприняло его, и за средневековым оружием признали чу­дотворную силу.