Постмодернизм  и его представители. Умберто Эко

Постмодернизм — одно из самых интересных  и сложных  явлений  XX столетия. Признанный мэтр постмодернизма известный итальянский учёный и писатель Эко утверждает: «Постмодернизм — не фиксированное хронологически явление, а некое духовное состояние…» [Эко У. Имя розы. — М: Книжная палата, 1989. — с. 460]. Причины появления его объясняет итальянский философ Витторио Страда тем, что время возникновения глобальной культуры, которую он называет постмодерной и в состав которой вливаются «все культуры прошлого  и различные культуры настоящего». Это процесс единства в многообразии порождающий новую мультикультурную ментальность и этику. [Хасан У. Культура постмодернізму // Вікно в світ, 1999, №5. — с. 201].  Литературоведы Д. Затонский, Л. Андреев, Б. Бегун видят в постмодернистском мироощущении приметы кризиса, пессимизма, спада, а отсюда «Мир постмодернистского искусства — мир «симуляторов», ложных видимостей, мир означающих, освободившихся референтов. Другие, такие как Т. Денисова, Г. Сиваченко, утверждают продуктивность постмодернистского сознания, ибо оно «предстаёт антидогматичным,  плюралистичным, даёт преимущество широкому спектру равноправных решений, поискам вариантов [Затонкий Д. Постмодернизм в историческом интерьере // Вопросы литературы. — 1996, № 3. — с. 26]. Как видим, мнение об этом явлении часто диаметрально противоположны, однако основные особенности модернизма все исследователи определяют приблизительно одинаково.

Постмодернизм хронологически появился после модернизма, отсюда и его название, хотя некоторые исследователи склонны относить к этому явлению «авторов от Аристофана, в творчестве которых изображен кризис древнегреческой цивилизации — Овидия и Петрония, которые зафиксировали распад целостной системы древнегреческих традиций, а также Рабле и Сервантеса, чьи произведения изображали крах ренессансных идей и т. п. — и до М. Павича [Бігун Б. Постмодерністський образ світу // Вікно в світ. — 1999. – № 3. — с. 90].

Но теоретические основные принципы постмодернизма были сформулированы в 60 – 70-е годы ХХ века теоретиками искусства, философами-структуралистами (Р. Барт,  Дж. Барт,  И. Хассан).  В 80-е годы продолжался, как процесс теоретического осмысления, так и широкое развитие постмодернистского романа (П. Зюскинд, Ю. Андрухович и др.), что связывают как с окончательным крушением тоталитаризма (распад СССР), так и со сближением  с массовой культурой.

Отличительные признаки постмодернизма указал в своё время американский литературовед И. Хассан. Он насчитал их тридцать один, сравнивая с модернизмом. Наиболее характерными признаками в ряду «модернизм  —  постмодернизм» являются: «форма (единая, закрытая), цель — игра, синтез — антитеза, соединение — разъединенность, жанр — границы — текст — интертекст, метафора — метонимия, метафизика — ирония» [Хасан У. Культура постмодернізму // Вікно в світ. — 1999. — № 5. — с. 105].

Интертекстуальность, считает У. Эко, присутствует во всяком тексте. Его эхо будет услышано в процессе работы над произведением, ибо «материал проявит свои природные свойства, но одновременно напомнит и о сформировавшей его культуре» [Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Имя розы. — М: Книжная палата, 1989 — с. 432]. Иными словами, писатель цитирует или обращается к уже известным сюжетам, образам, приёмам, но теперь с тем, чтобы пародировать или переоценивать их.

В ряде случаев это приводит к тому, что, как писала французская газета «Фигаро» в марте 1970 г., авторы предаются «наслаждению от текста». Лучшие же произведения постмодернизма представляют собой синтез, как писал Р. Барт: «Я уверен, что настоящий писатель-постмодернист не копирует и не отбрасывает своих отцов из двадцатого века и своих дедов из девятнадцатого. Первую половину столетия он таскает не на спине, а в желудке: он успел её переварить… Идеальный роман постмодернизма должен каким-то образом оказаться между столкновением реализма с ирреализмом, формализма с «содержательностью»,  чистого искусства с ангажированным, против элитарной — с массовой. К таким произведениям  относится роман «Имя розы».

Автор романа Умберто Эко (род. в 1932 г.) — известный итальянский писатель, учёный, профессор, читает курсы по семиотике и эстетике в Болонском  университете, почётный доктор университетов США, Дании и др..  Автор книг «Эстетическая проблематика у Фомы Аквинского» (1956), «Открытое произведение» (1962), «Поэтика Джойса» (1966), «Документ по новому средневековью» 1973), «Тракт об общей семиотике» (1975), «Путешествия в гиперреальное пространство» (1986).

У. Эко утверждает: «Постмодернизм — это ответ модернизму: раз уже прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведёт к немоте, его нужно переосмыслить: иронично, без наивности!» [Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Имя розы. — М: Книжная палата, 1989 — с. 461].

Перу У. Эко принадлежат романы «Имя розы» (1980), «Маятник Фуку»(1989). Он выступает с лекциями и в знаменитых университетах мира, в том числе принимает участие в Тэннеровских чтениях, утверждённых бывшим филантропом, профессором, университета штата Юта Обертом Ч. Тэннером с 1978г.. Чтения проводятся в Кембридже, Гарвард, Принстон, Оксфорде, тему выбирает сам докладчик, но она должна отвечать основному принципу — «обсуждать и развивать учебные и научные исследования, связанные с человеческими ценностями и оценками [Рейнгольд С. «Отравить монаха» или человеческие ценности по Умберто Эко // Иностранная литература. — 1994. — № 4. — с. 269].

            Всемирную известность принёс У. Эко роман «Имя розы», который в 80-ые годы ХХ века неизменно входил в список бестселлеров не только на родине автора. Успеху произведения способствовала и удачная экранизация. Писатель был удостоен престижной итальянской премии «Стрега» (1981) и французской «Медичи» (1982).

В своих работах, посвящённых исследованию проблем Средневековья, У. Эко постоянно проводит параллели с настоящим и утверждает, что в «Средневековье — корни всех наших современных  «горячих» проблем». Такие проблемы конца 70-ых годов, как противостояние двух идеологических систем, гонка вооружений, экстремистские движения, общее состояние страха и неуверенности и побудило У. Эко написать роман о далёком прошлом — и о настоящем. В «Заметках на полях» «Имени розы» он писал: «Мне хотелось отравить монаха. Думаю, что всякий роман рождается от подобных мыслей. Остальная мякоть наращивается сама собой».

Роман сопровождают «Заметки на полях» «Имени розы», в которых У. Эко разъясняет основные понятия постмодернизма, его исторические и эстетические истоки. Автор замечает, что он видит средневековье «в глубине любого предмета, даже такого, который вроде не связан со средними веками, а на самом деле связан. Всё связано» [Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Имя розы. — М: Книжная палата, 1989 — с. 435]. В средневековых хрониках У. Эко  открыл «эхо интертекстуальности», ибо «во всех книгах говориться о других книгах... всякая история пересказывает историю уже рассказанную» [там же, с. 437]. Роман, утверждает писатель, — это  целый мир, сотворённый автором и эта космологическая структура живёт по своим законам и требует от автора их соблюдения: «Персонажи должны подчинятся законам мира, в котором они живут. То есть писатель пленник собственных предпосылок» [там же, с. 440]. У. Эко пишет об игре автора с читателем, которая обгораживает пишущего от читающего. Она «состояла в том, чтобы как можно чаще  высвечивать фигуру Адсона в старости, давать ему комментировать то, что он видит и слышит в качестве молодого Адсона… [там же, с. 444]. Фигура Адсона важна и потому, что он, выступая в качестве участника и фиксатора событий, не всегда понимает и не поймёт в старости того, о чём пишет.  «Моя цель была, — замечает автор, — дать понять всё через слова того, кто не понимает ничего» [там же].

У. Эко в «Заметках…» подчёркивает необходимость объективного изображения действительности. «Искусство есть побег от личного чувства», ибо литература призвана «сотворить читателя», того, кто готов играть в игру автора. Читатель, естественно, интересуется сюжетом, и тут сразу бросается в глаза, что «Имя розы» — детективный роман, но он отличается от других тем, что «в нём мало что выясняется, а следователь терпит поражение» [там же, с. 454]. И это не случайно, замечает У. Эко, так как «у книги не может быть только один сюжет. Так не бывает» [там же, с. 455]. Автор говорит о существовании нескольких лабиринтов в его романе, прежде всего маньеристического, выход из которого можно найти методом проб и ошибок, но Вильгельм живёт в мире ризомы — сетки, в которой линии – дорожки пересечены, следовательно, нет центра и выхода. Особое внимание уделяет писатель иронии, которую называет метаязыковой игрой. В этой игре может участвовать писатель, воспринимая её совершенно серьёзно, даже иногда не понимая её. Вывод автора состоит в следующем: «существуют навязчивые идеи; у них нет владельца; книги говорят между собой и настоящее судебное расследование должно показать, что виновные — мы» [там же, с. 467].